Продолжаем знакомить вас дорогие братья и сестры с книгой «На святом месте: Строчки из дневника», в одноименном разделе «На святом месте» опубликовано начало данного произведения.

Автор книги — Е.М. Егорова, председатель приходского совета и ктитор храма, построенного на малой родине священноисповедника — в селе Оленевка Пензенской области.

Про козу

Мы должны быть уверены,
что Промысел Божий всегда
о нас промышляет и устрояет к пользе,
хотя и противными нам случаями.

Прп. Лев Оптинский

Николай Рубцов когда-то сказал: «О чем писать? На то не наша воля». Но если уж у великих не их воля, то у нас, простых, тем более. Ну, разве по моей воле родился вот этот сюжет про козу с козлятами? Рассказать? Тогда слушайте.

Это было в первый год, как мы служили в молитвенном доме Введенской церкви. Служили только по субботам или в воскресенье, иногда и в праздники. Постоянного батюшки (настоятеля) у нас тогда еще не было. А чудес было много. За множеством дел забывали их записать или вообще забывалось. Это уж позже меня благословили писать обо всем значимом. А этот случай я записала бы и без благословения. Может, потому, что он просто занятный, а может – значимый.

В одно из воскресений приехали в Оленевку две женщины, мать с дочкой. Они хотели попасть на исповедь, но у нас не было службы. Они расстроились. Чтобы их утешить, мы предложили им сходить в Соловцовку. Они отказались, говоря, что уже были там. Им стыдно было идти опять к тому же священнику. Как потом выяснилось, стыдиться им было нечего, но тогда они наотрез отказались. И еще проблема была в том, что машина за ними заедет только после обеда из Пензы. Сами-то они из Саратова, и попросили соседа завезти их к Иоанну Оленевскому, а на обратном пути забрать.

Хоть и некогда было гостей развлекать: «Осенний день год кормит», – говорит пословица, надо огород убирать, но как-то мало-помалу и чайку с ними попили, и на могилку сходили, и в келью. В общем, из всех разрозненных повествований сложился такой сюжет (рассказ).

Старшая, Валентина, держала козу. Дочка ее, Вера, училась в медицинском институте или училище, не помню точно.

Так вот, эта коза-кормилица и помогала дочку обувать-одевать. Училась девочка хорошо, стипендию получала, да какие это деньги!.. Жили они на окраине города, где-то между Саратовом и Энгельсом, в своем доме. Козье молоко дорогое, да еще коза была какой-то редкой породы, каждый год приносила козленка, вернее, козочку, которую продавали за хорошие деньги. Да еще Вера подружку, однокурсницу свою из района, пригласила на квартиру. Уговорила ее уйти от прежней хозяйки за меньшую оплату, да и веселее вдвоем.

В общем, жили – не тужили: сладко ели, мягко спали, одевались тепло и красиво. Как-то незаметно для себя стала Валентина молоко продавать дороже всех: мол, коза у меня редкой породы, молоко целебное. И с подружки Вериной за квартиру брать стала больше. Тоже причина хорошая: дом с садом и огородом; овощи и фрукты бесплатные, да и молоко, когда не продаст, даром пила. Целебное ведь молоко-то…

В общем, денежки скопились. Дочка познакомилась с парнем из богатой семьи, и мать решила купить дочке норковую шубу к окончанию института, или училища, не помню.

Коза вот-вот должна принести козочку. Ждали с нетерпением, шубу-то уже выбрали, несколько раз ездили в магазин, все мерила Вера, да и подружка примеряла. Продавщицы сначала принимали их охотно, видели в них состоятельных покупателей, а потом уж коситься стали.

Ну, наконец-то, коза принесла долгожданную козочку. Приехали покупатели, уж и деньги отсчитывают, а сынишка их говорит, что это, мол, не коза, а козел. Валентина даже голос повысила: «Наша коза только козочек приносит». И на второй год тоже был козлик, а они не в цене. Приуныли.

Закончили учебу, подружка уехала, и жених как-то отстал. Совсем загрустила Верочка. Мать, души в ней не чая, металась среди советчиков всяких. Наконец, кто-то посоветовал в церковь сходить, Богу помолиться, чтоб удача вернулась. В Саратове они постеснялись идти в храм. Дочка боялась встретить там знакомых, стыдилась даже платочек одеть. По случаю приехали в Пензу, в Митрофановский храм.

Вера вспоминает: «Я думала, сквозь землю провалюсь: так боялась поднять руку для крестного знамения, озиралась по сторонам. Мне показалось, что я делаю что-то стыдное. Успокаивало только то, что мы в чужом городе».

Валентине тоже было не легче, но она всё-таки подошла к исповеди. Не помня себя, сбивчиво что-то рассказала про свою жизнь, про козу и вообще про неудачу. Старенький священник что-то говорил ей, но она не помнит, была как во сне. Но всё-таки одно предложение врезалось ей в память: «Не в Бога богатеешь!». Она почему-то перечила: «Я крещеная, в Бога верю». «А живешь без Бога», – еле слышно сказал он, а она разрыдалась так, что дочка испугалась, старушки-хлопотушки водички святой дали, и советов не забыли надавать.

Один из них Верочка запомнила: «Надо к старцу Иоанну в Оленевку съездить». На обратном пути и все, кто ехал на этой машине, согласились на могилку заехать. То ли благодать коснулась их душ, но стали они частенько заезжать в Оленевку, благо, что это по пути из Саратова в Пензу.

Удивительное дело, но коза, наконец, принесла козочку, дочка устроилась на работу, опять взяли девочку квартирантку – набрался капиталец.

За шубкой в Пензу решили поехать. Всё хорошо, только соседка перед этим настроение испортила. Просила денег взаймы: у нее дочка болеет, скоро ехать в Москву на операцию, а денег не хватает. Валентина посоветовала ей съездить в Оленевку к святому старцу. Он поможет, помолись. Соседка поблагодарила и бросилась искать, с кем бы ей до Оленевки доехать.

Едут Валентина с дочкой в Пензу, по пути по привычке заехали в Оленевку на могилку. Там лавочка, столик: поели, попили. Перед тем, как в машину садиться, Вера пакетик с объедками бросила в кучу мусора около кладбища: старые кресты, засохшие венки, оградки, цветы. Еще замечание ей сделали, что это, мол, не для объедков куча.

Приехали в магазин. Выбрали. Шубка еще краше, чем в Саратове, и Верочка расцвела, глаз не отвести. Уж теперь-то она найдет жениха! В таком виде никто мимо нее не пройдет. Мать пошла в кассу чек пробивать, а Верочке и снимать не хочется, была бы зима, прямо так бы и пошла.

Вдруг слышит крик материнский, ну, прямо, душераздирающий. Денег в сумке не оказалось. Валентина их так замаскировала, сверху старой тряпочкой обернула, чтоб в глаза не бросались, когда сумку надо будет открывать. Так не хотела пакет с едой в сумку класть, но решила, ничего, никто не увидит, даже если и увидят, подумают – тряпка какая-то.

В то время как у Валентины с Верой беда случилась, в Оленевку приехали из Саратова мать с дочкой-малолеточкой. Иоанна Оленевского они раньше не знали, и им хотелось побольше о нем узнать.

К тому времени мы уж и родник восстановили, и родовую келью старца, и службы в молитвенном доме постоянные. И такие чудеса на роднике святого старца происходят! Есть что рассказать. Они слушали, слушали и говорят: «А с нами тоже чудо произошло». И рассказали.

Они из Саратова. Дочка Оля больна и надо им в Москву на операцию ехать, а денег не хватает. Добрые люди понемногу собрали, но это очень мало. Решили продать гараж (от мужа остался, он бросил их), но что-то покупателей всё не находилось. Время шло, и решили они попросить денег у богатой соседки взаймы. Та резко отказала и сказала, что Иоанн Оленевский поможет.

– Ну, что, помог? — спросили мы.

– Помог. Мы его так просили, так просили…

– И каким же образом он вам помог?

– Удивительным образом, – сказала мать, а дочка вся сияла, вприпрыжку бегая вокруг матери. Говорить она почему-то не говорила.

– Мы сначала на могилку в Оленевку зашли, как нам и сказали. «Газелька», с которой мы приехали, поехала в Соловцовку, обещали заехать в Оленевку и забрать нас, а мы пошли на могилку.

Дочка все смеялась, играла. Мать еще поругала ее:

– Не к добру разыгралась.

Перед входом на кладбище куча мусора, засохших цветов, и тут заблестело что-то на старых венках, и дочка побежала туда. Мать заругалась на нее:

– Стрекоза, вернись! – строго, но с любовью требовала она. Обычно послушная девочка теперь как будто не слышала. От кучи она уже не бежала вприпрыжку, а летела стрелой. С размаху врезалась головой в мамин живот.

Мать еще шлепнула ее по спинке:

– Оля, какая ты сегодня непослушная!

А Оля закружилась опять, как солнечный зайчик, какая-то тряпочка отлетела от нее, и тогда мать увидела в ее руке пачку денег. Если девочка, не переставая, кружилась, прыгала, смеялась, то мать замерла в изумлении с открытым ртом и распахнутыми огромными глазами.

– Ты где взяла? – наконец опомнилась Настя. Дрожащие ноги не держали ее.

У Оли была маленькая иконка Иоанна Оленевского, которую дала соседка. Она показывает ее маме и знаками дает понять, что это он дал. Долго сидели они на лавочке около могилки старца.

– Как молиться, как благодарить? – не умеем.

И это еще не всё. Недавно приезжали к нам Валентина с Верой на «крутой» машине. Удивились, как мы скоро храм в честь Иоанна Оленевского построили, на кирпичики записали всю родню, и свою, и Верочкиного мужа.

Когда они потеряли деньги, без которых не смогли шубу норковую купить, стали в церковь ходить, читать православную литературу, воцерковляться, в общем. Тогда и вспомнились слова старенького священника: «Не в Бога богатеете». Смирились, но Верочка всё-таки грустила: красота ее цветет, а никого не радует. Коза опять принесла козочку. Но шубу что-то покупать расхотелось, копили на свадьбу, на приданое. Появился новый молодой человек: проходу не дает, замуж зовет, но уж очень против, что Вера в церковь ходит.

С паломнической группой поехали они к Иоанну Оленевскому благословляться. Сошли у кладбища, их осудили, что в Соловцовку не поехали, да и они как-то чувствовали, что неправильно сделали. Ноги сами привели по знакомой тропиночке к могилке. Помолились: «Батюшка, прости, не поехали почему-то к святым мощам твоим, хотели здесь спросить по старой памяти: что делать?».

В это время подошли двое парней, тоже просить молитв старца, чтоб вымолил он у Бога одному из них (Саше) невесту благочестивую. Друг-то его священник, женат, деток двое, счастлив, и его к Богу приобщил. А вот Александр жены не нашел.

Дальше что-то молитва не пошла у Веры, застеснялась, уступила ребятам местечко у калиточки. А один из них прямо наткнулся на угол оградки, заглядевшись на Веру. Да и Веру пронзила мысль: «Может, это он?».

В общем, с ними и к мощам съездили, и в Саратов вернулись. С тех пор больше не расставались.

– А где же тогда твой муж? – спрашиваем Веру.

– В источник пошел, купаться с другом.

– А вы что же?

– И мы сейчас пойдем, умоемся.

– А купаться?

Вера зарделась, затаенно улыбаясь.

– Она бережется, – сказала Валентина, – ребеночка ждет.

Мы укоризненно-ласково посмотрели на них, и они, опомнившись, загалдели:

– Да, действительно, от кого беречься-то? Батюшка, прости. Ты благословил, вымолил нам такое счастье, ты привел нас к Богу, а мы… – Заторопились к роднику, а Вера, оглянувшись: «Вы откроете нам келью-музей? Потом?»

– Конечно, откроем, всё для вас во славу Божию.

P.S. Святитель Лука Крымский писал: «Трудно нам, нынешним христианам, стоять и держаться против буйных ветров безбожия, но нас укрепляет

Всемилостивый Господь памятью о жизни и подвигах множества святых. Если бы не было избранников Божиих, горящих любовью и верой в Него, то жалкой, несчастной и темной, как осенняя ночь, была бы наша жизнь.

Кто согрел бы наши сердца, на которые тяжко действует холод жизни? Кто явил бы нам правду и свет, повел бы по страшной дороге жизни греховной, мирской? Кто укрепил бы нас в вере? Кто, если не эти светочи?».

И у нас есть такой светоч: Иоанн Оленевский Чудотворец!