«Телефонный разговор»

Сегодня 26 декабря 2017 года, а завтра праздник: 17 лет назад Иоанн Оленевский был включен в Собор новомученников и исповедников Российских ХХ века.

Обычно с незнакомого номера звонки не принимаю, всевозможные рекламы замучили: то миллион я выиграла, надо торопиться получить, то скидки огромные на «обалденную» обувь. А тут что-то заставило меня взять телефон.
— Алло, Е.М.?, — очень приятный девичий голос показался мне знакомым.
— Да, а Вы кто? — спросила я, так и не определив, кому принадлежит этот милый голосок.
— Я, Ксюша. Помните мы приезжали в Оленевку летом, в июле? Из Куракин0, вместе с отцом Иоанном, настоятелем…
— Да, да, помню, я наслышана про вашего настоятеля, он из Москвы, кажется. Очень благодатный батюшка, и матушка Наталья ему подстать. Образованные, активные, благочестивые. И тебя вспомнила: ты была самой молодой паломницей среди всех.
— Ну, да. Можно я расскажу Вам про то, что случилось со мной по молитвам Иоанна Оленевского?
— Конечно, можно. А не боишься, если запишу что-нибудь из того, что ты мне расскажешь?
— Нет, не боюсь, я уже думала об этом, ведь Вы в эпиграфе к первому рассказу книги «На святом месте» писали: «…о делах Божиих объявлять похвально».
— Да, писала, а у тебя о Божиих делах рассказ? Ты из Куракино звонишь? Давай я тебе перезвоню, я помню у тебя трудности материальные и малыш на руках, с мужем какие-то проблемы.
— Нет, я звоню из Москвы, и звонок для меня бесплатный.
— Ого, ну давай рассказывай, — я мысленно оговорила себя за излишние вопросы.
— Ну, вот, до этой поездки я, можно сказать, неверующая была, — понизив голос начала Ксения. — Крещеная, конечно, и крестик носила, но в церковь не ходила, не исповедовалась, не причащалась. Ваш рассказ о святом старце Иоанне Оленевском меня так потряс тогда, всю душу мне перевернул.
— Ксюша, а как же ты попала в число паломников, если в церковь не ходила? Ведь, как я помню, все были прихожанами храма Николая Чудотворца.
— Вот чудом каким-то и попала. Моя мама увидела объявление на магазине, что собирается группа для поездки в Оленевку, и предложила мне тоже поехать, развеяться. После размолвки с мужем я уехала из Москвы с пятимесячным ребенком к родителям и жила затворницей, без средств и без надежды на сколько-нибудь сносную жизнь. Я согласилась, но оказалось, что мест уже нет. Я расстроилась, хоть и не хотела сначала ехать. Неделю спустя мне передали, что утром надо ехать, меня возьмут, так как кто-то отказался.
— Ну да, к старцу случайные люди не попадают. А что дальше?
— Мы приехали в будний день, службы у вас не было. Вы проводили с нами экскурсию и в храме, и в келье-музее, и в стареньком домике, где старец жил последние годы у сестры Наталии, и у родника, и у могилки, и у дуба.
— Ксюша, как ты все запомнила?
— Да я же потом книжку Вашу прочитала и стихи, но это потом. А тогда я была потрясена, со мной произошло что-то необыкновенное. И не только со мной. Мы все в Оленевке были впервые, кроме С.Б. и ее мужа С.П. Они живут в Саловке, часто бывают в Оленевке и Соловцовке.
Когда мы сидели за трапезой, все наперебой рассказывали, как незаметно пролетело время, как все, к концу дня, должны были устать, а чувствуют, наоборот, прилив сил. Ваши рассказы, один за другим, поражали все больше и больше. Я так поверила этим удивительным событиям, что стала про себя молить, как умела, конечно, святого помочь и мне. У меня было две проблемы: размолвка с мужем и отсутствие работы.
Домой мы приехали часов в 11 вечера. Сынишка уже спал. Мама с тревогой ждала меня, зная о моем слабом здоровье. Думала, что я приеду измученная и уставшая, и очень удивилась, увидев меня бодрой, веселой.
— Ты точно в Оленевке была? — спрашивает.
— В Оленевке, мам, у старца Иоанна, вернее на его Родине. Я молилась ему, чтобы он помог мне разобраться с мужем и найти работу.
— Дочка, надо было здоровья просить, ты же такая слабенькая, больная, — как-то сразу поверила она старцу, — хотя, глядя на тебя не скажешь, ты какая-то легкая, счастливая.
— Правда, мам, я даже не пойму почему у меня такое хорошее настроение, душа, буквально, поет.
Мы проговорили тогда почти всю ночь…
Ксения немного помолчала, а потом стала рассказывать дальше:
— Я стала ходить в церковь, впервые исповедовалась и причастилась. Стала делать это регулярно. Мама, видя мое настроение, сама предложила еще раз съездить в Оленевку. В конце августа я снова, вместе с моими родителями и моим малышом, посетили эти, дорогие теперь для меня, святые места.
— Что же я не помню такого, — заволновалась я.
— Вас не было тогда, но мы присоединились к паломникам из Саратова, и нам снова все рассказали и провели по всем местам, связанным с Иоанном Оленевским.
— Ну, вы довольны были, как вам рассказали о старце?
— Да, ну я и до этого почти все родителям рассказала. Правда, в первое посещение мы не смогли искупаться в источнике. Нам тогда какой-то мальчик рассказал, что какие-то озорники постоянно спускают воду в купальне. Вы тогда очень расстраивались из-за этого. А в этот раз купальня была буквально переполнена. Люди купались, но я не осмелилась, у меня больные ноги, суставы разрушаются, ноги опухают. Я только по щиколотку зашла в воду. Умылась, руки помыла. Вода ледяная, а мне стало прямо горячо ногам. И мама удивилась, почему ледяная вода стала казаться горячей.
Моя мама раньше ходила в церковь, а потом перестала, я не вникала, но что-то связано было с поведением прежнего настоятеля.
А тут она все время повторяла, что обязательно будем ходить в церковь и к святому старцу приезжать будем. Ее настроение, как и у меня было каким-то восторженным, приподнятым. Мы купили маслице, книгу, стихи, иконку. Акафист я купила еще в первый раз, читала его по ночам. Наплачусь сначала о своей неудавшейся жизни, а потом читаю акафист, молюсь батюшке и душа, буквально, взмывала.
Я стала мазать маслицем свои больные ноги и опухоль постепенно спадала. Я стала рассказывать соседям, да они сами видели улучшение моего здоровья и настроения. Стали тоже читать акафист, кто купил тогда в храме Иоанна Оленевского, те у кого не было начали копии делать на ксероксе.
— Надо же, я помню, как тогда С.Б. Просила меня передать для Куракино акафисты, стихи, иконки, книги. Так это ты устроила этот ажиотаж?
— Ну, наверное. Был такой всплеск веры. Только не у всех. Моей маме говорили, что, мол, Ксюша твоя в монашку превратилась, лучше бы с молодежью гуляла. А что мне с этой молодежью, пиво пить?
— Да, Ксюша, что-то невероятное с тобой произошло.
— Это еще не все… Я просила святого показать мне, ждать мужа или забыть. Обещала отдать обручальное кольцо, как жертву на храм, если пойму, что с мужем будущего нет. Так муж сам дал все понять.
— Как это?
— Приехал, напился, наскандалил и уехал, дав понять, что о нем как о муже и отце ребенка больше не стоит думать. И я как-то успокоилась, стала уже в молитвах просить у Иоанна Оленевского работу, хоть какую-нибудь, на мизерные алименты и пособие прожить очень тяжело. Мама уже не работает, и отца уволили.
— Почему? — огорчилась я.
— Ну, вроде, как на пенсию отправили. В общем мы опять сникли, приуныли.
— Зря, надо было опять святого старца просить.
— Я так и делала, хоть и было мне тяжело, но веру в помощь чудотворца не теряла, хотя вела себя так наивно. Просила: «Батюшка, в Оленевке нужда, нехватки, строительство и благоустройство продолжаются. Я бы тоже хотела что-нибудь пожертвовать на храм, но у меня нет такой возможности. Дай мне работу, а я половину первой зарплаты подам на храм!!».
— И что? — замерла я в ожидании.
— Ой, Е.М., не поверите.
— Поверю, поверю, — нетерпеливо говорю я.
— Ну вот, сидим мы как-то все вместе и горюем. Сынишка плачет и я с ним. Папа в удрученном состоянии, и мама причитает: «Как теперь жить будем? Кормилец наш потерял работу». А я, такая, говорю: «Не переживайте, я найду работу, я Иоанну Оленевскому молилась, он пошлет мне работу!». Родители переглянулись и посмотрели на меня, как на «болящую», думали, что я уже с ума сошла от безвыходности.
— А ты?
— А я пошла искать телефон, зазвонил где-то, опять, наверное, кто-нибудь попросит маслица капнуть в пузырек. Беру телефон: «Алло, алло» — не слышно, оборвалась связь. Мама тревожным взглядом следит за мной (она потом мне рассказала, какие страшные мысли возникали у нее в голове на мой счет). И вот, в таком удрученном состоянии сели все за стол обедать, каждый со своими мыслями.
— Ксюша, ну ты испытываешь мое терпение, — повысила я голос.
— Простите, Е.М., как-то никак не соберусь сказать самого главного.
— Ну соберись, соберись, сказать-то есть что?
— Есть! Опять зазвонил телефон, он теперь лежал рядом на столе…
— Ксюша! Ксюша, ты что плачешь?
Было понятно, что плачет и никак не может совладать с собой, чтобы продолжить рассказ. Я терпеливо молчала, так как чувствовалось, что слезы не от огорчения.
— Зазвонил телефон, — овладев собою продолжала Ксения, — и я нечаянно нажала на громкую связь, — я уже молчала, предчувствуя что-то удивительное, — а в телефоне голос моей бывшей начальницы Светы: «Ксюш, не могла бы ты выйти на работу?», — Ксения больше не могла от волнения говорить.
В общем, родители услышали, что их дочь снова приглашают на работу в банк, где она раньше работала. Но ведь это в Москве! Они наперебой стали предлагать ей ехать, а малыша обещали беречь, как «зеницу ока». Необходимые документы она собрала за неделю, отправила все по интернету, любо, что сейчас это можно делать на расстоянии. И вот, она уже в Москве и звонит мне, озвучивая свое обещание пожертвовать половину первой зарплаты на храм Иоанну Оленевскому.