«Иконка»

— А что за иконка маленькая, медная у вас около мощей, т.е. десницы Иоанна Оленевского?
— Это икона Николая Чудотворца была найдена рабочими в земле, на глубине почти полтора метра, когда копали траншею под фундамент дома, который впоследствии стал церковью (молитвенным домом).
Я ее отвезла в город к своему духовному отцу. Он ее осветил как положено и сказал: «Чудесная иконка». А оказалась — чудотворная.
Несколько лет назад, когда мы еще служили в молитвенном доме, где на аналое эта иконка находилась, заходят в наш храмик, как мы его любовно называли, несколько молодых людей. Человек пять, наверное. Их остановила вывеска, на которой было написано, что здесь церковь и музей Иоанна Оленевского. Видимо про Иоанна Оленевского они что-то знали, раз заехали сюда из Саратова. Но оглядевшись по сторонам, едва скользнули скучающим взглядом по иконам, ничего интересного для себя не нашли и направились к выходу. И я огорченная тем, что святыньки Иоанна Оленевского не заинтересовали их, заговорила:
— Ребятки, ребятки, а вот смотрите, у нас здесь находится иконочка Николая Чудотворца, которую нашли рабочие, когда копали яму под фундамент под этот дом. Ведь в старину на этом месте была церковно-приходская школа, в которой 4 года учился Ваня Калинин, будущий святой Иоанн Оленевский. Когда во время революции школу перевели в барский дом и назвали уже земской, это здание постепенно разрушалось, и, видимо, иконочка эта упала и завалилась куда-то так, что про нее забыли. Здание отдали кому-то под жилье, но оно вскоре сгорело.
— А почему сгорело, — спросил один из парней.
А я и не смогла сразу ответить почему. Хотя знала, что люди поселились здесь нечестивые, а местечко это освященное (здесь же при школе была молитвенная комната, где и находилась иконочка Николая Чудотворца) присутствием будущего святого, не стерпело безобразия.
— Уж как возник пожар не знаю, но под спудом этого пожарища столько лет пролежала эта иконочка. А теперь, извлеченная на свет Божий, помогает людям, которые перед ней молятся. Кто теперь знает, почему в богоборческие времена горели самые лучшие здания барских домов, храмов и т.п., а вас я прошу помолиться перед этой иконкой, — притянула я за короткий рукав белоснежной рубашки одного из посетителей. — Вы ведь за рулем, путешествуете на машине, а Николай-Угодник первый помощник путешествующим, — покраснела, наверное, я, чувствуя, что парень не поддается, не следует за движением моей руки, упирается.
Рубашка его так сильно натянулась, что ему, наверное, стало ее жалко: «Как бы не порвалась». Он нехотя придвинулся к иконочке, а я отвернулась, пряча краску своего лица. Я не видела, молился ли он, да и другие ребята. Как-то все сконфуженно получилось. Они вышли, а я смотрела в окно, как они поехали на блестящем черном джипе в сторону Саратова.
Как мне было стыдно за свое поведение, как я себя ругала! И потом, несколько месяцев подряд, вспоминая этот случай, я густо краснела: «Ай, ай, Е.М., как можно так себя вести? Насильно тянула за рукав рубашки! Что за безтактность?».
Но… время лечит. Забылся и этот конфуз. А весной, может в марте, заходят в музей человек десять молодых людей. Одеты все добротно, в дорогие куртки, «крутые» в общем, ребята, но смотрят так приветливо. А один из них говорит:
— Е.М., Вы нас не узнали? — Я снова залилась краской, узнав и вспомнив все. — Мы приехали Вас поблагодарить, — продолжает он.
А я уже, наверное не красного, а пунцово-красного цвета. Но парню невдомек, отчего так меняется цвет моего лица. Уловив благодарные нотки в его голосе я из последних сил взяла себя в руки:
— Вы наверное не по адресу. Благодарить меня не за что, а поругать вы не осмелитесь, хотя надо бы за мое поведение. Как я тогда тянула Вас за рукав, до сих пор стыдно.
— Да что Вы! Именно за это мы и хотели Вас поблагодарить. Знаете, как помогла нам эта принудительная молитва?!
— Как? — наконец свободно выдохнула я.
— Рассказать?
— Ну, конечно, — совсем уж осмелела я. Ребята обступили нас со всех сторон, окружив аналой с иконочкой Николая Чудотворца.
И Андрей (так он представился) начал рассказ:
— Возвращаемся мы в феврале, вот этим же составом на двух машинах из Пензы в Саратов. Туда ехали — мело немножко. А вот перед Петровском, в одном месте, в такую метель всегда переметы образуются, дорогу заносит. Туда ехали ничего, а оттуда… Едем. Скорость, сами понимаете, превышаем, и сильно превышаем, и вдруг, видим впереди «пробка» и трактор пробивает образовавшийся сугроб. Сбросить скорость естественно, не успеваем. Перед глазами вся жизнь промелькнула. Я только успел прокричать: «Николай», а второе слово, которое Вы нам говорили забыл. «Чудотворец», вспомнил я его, когда подпрыгнул на сидении от мягкого удара. Перед глазами все было белое, как в облаке. Я подумал, что все, мы уже на том свете.
— Да, и я, тоже так подумал, и я, — заговорили все ребята.
А Андрей продолжает:
— Не помню сколько это продолжалось, но из оцепенения нас вывели какие-то толчки и стук в стекло. Белизна осела, это был пушистый снег. А нас уже тянули тросом в расчищенный прогал на дорогу.
— А нас уже вытащили, мы ближе к дороге приземлились, — заговорил совсем молоденький парнишка.
— Вот как мы перемахнули через эти гребни снега?! Ни у кого ни царапины и на машинах тоже. Вот Вы тогда твердили: «Николай Чудотворец, Николай Чудотворец первый помощник путешествующим». Вот если бы не Вы, откуда бы я знал, кого звать на помощь? И вот удивительно: достаточно было одного моего вопля, одного слова, и он услышал. Вот чудо-то! Перед этим меркнет даже то, что мы каким-то образом перелетели через сугроб и мягко приземлились в чистом поле, подняв облако снежной пыли.
— Да мы тогда думали, что уже на том свете, — остальные ребята оживились, стали поддакивать, придвигаясь к иконочке.
Я отошла в притвор, чтобы не мешать им. Они опускались на колени, крестились и что-то шептали. Перед отъездом купили иконочки на липучках для машин, где были изображены Спаситель, Богородица и Николай Чудотворец.
Спустя некоторое время, открывая ящик для пожертвования, мы обнаружили несколько зелененьких бумажек и несколько сиреневых, т.е. тысячные и пятисотенные купюры. Сразу стало понятно, кто их положил, у нас то в основном мелочь, да иногда пятьдесят рублей, а иногда сто.